«Тридевятово» — гласил синий указатель на съезде с трассы.
— Вроде туда.
Водитель, белобрысый Иван, с сомнением посмотрел на разбитую грунтовку.
— Ну да, правильно, — мужчина на заднем сиденье вытащил папку и сверился с бумагами, — деревня Тридевятово, улица Лесная, восемь. Поехали.
— Пётр Лексеич, может, ну его? Дорога дрянь.
— А кредит за эту тётку ты отдавать будешь?
— Мы потом на ремонт машины больше выкинем.
— Фирма оплатит. Нам, главное, долг получить, остальное не наше дело.
— Как знаете.
Иван пожал плечами, переключил передачу и свернул на просёлок.
В деревню въехали уже под вечер. Искать нужный дом не пришлось: улица здесь была одна, а восьмой номер оказался первым на въезде. Выйдя из машины, мужчины огляделись. Кажется, собак здесь не держали, отчего над домами плыла тишина вперемешку с дымом из печных труб. Окошки других домов то ли от дыма, то ли по странной прихоти жильцов светились зеленоватым цветом.
— Есть кто живой?
Старший распахнул калитку и двинулся к крыльцу.
— Хозяева, кто дома?
Взвизгнула петлями дверь.
— Ась? Хто тут?
На незваных гостей смотрела низенькая старушка. Хрупкая, сгорбленная, с трогательным платочком в горошек на голове. Вот только лицо подкачало: зелёные глаза с сердитым взглядом, длинный крючковатый нос с бородавкой на кончике, нижнюю губу оттопыривает жёлтый клык. Такой бабкой только непослушных детей пугать.
— Добрый вечер. Вы Костяногова Яна Васильевна?
— А? Громче, милок, говори, глухая совсем стала.
— Костяногова Яна Васильевна — это вы? — проорал Пётр.
— Хто? Я?
— Вы.
— Не, милок, не я это.
— А на фото именно вы.
Пётр вытащил ксерокопию паспорта. С фотографии смотрело тоже лицо — нос крючком, бородавка, выпирающий клык.
— Видите? Здесь написано — Костяногова Яна Васильевна.
— Ты сам-то кто будешь? Послал кто или сам ко мне дело имеешь? — взгляд старушки буравчиком упёрся в мужчину.
— Коллекторское агентство «Мытарь». На вас приходится задолженность по кредиту двадцать одна тысяча пятьсот рублей.
— Ох ты ж, горюшко, — запричитала старушка, отступив от мужчины, — пенсию не платят, денег-то и нет совсем, совсем нечем отдавать…
Она всхлипнула, прижала к лицу сухие ладони, отвернулась, чтобы не показывать слёз. Глядя на её вздрагивающие плечи, Ивану вдруг почудилось, что она смеётся. По спине поползли нежданные холодные мурашки.
— Неча тут, — бабка обернулась, на лице не было и следа слёз, — в дом заходите. А то соседи все сбегутся послушать.
И старушка юркнула в дверь. Пётр с Иваном переглянулись и пошли следом.
— Разувайтесь, а то грязь нанесёте, — донеслось из глубины дома.
По стёганым половичкам мужчины зашли в комнату. Чистенько, везде разложены узорные вязаные салфетки, на древнем комоде вереницей стоят фарфоровые слоники. Печь напротив окна, закрытая заслонкой. С подоконника щурится здоровенный чёрный котяра. На дальней стене, под выцветшими фотографиями, висит большой плазменный телевизор. Бабка, тяжело вздыхая, расставляла на стол чашки.
— Садитесь, коли пришли. Не побрезгуете чайком? С сахаром да баранками. Под него и разговаривать легче будет.
Они не стали отказываться, сели к столу. Пётр тихонько усмехнулся: должники всегда так, пытаются задобрить, уговорить, отсрочить. Ну что же, пусть попробует.
Чашки были старые, тяжёлые, на больших блюдцах. Хозяйка разлила чай из пузатого чайника. Придвинула гостям тарелку с печеньем.
— Под него кредит брали? — кивнул на телевизор Пётр, выпив несколько глотков.
— Он, окаянный, виноват.
— Что же вы так? Нехорошо.
Бабка мяла в руках платочек, даже не прикасаясь к своей чашке. Пётр с шумом допил горьковатый чай.
— Денег, я так полагаю, у вас нет?
Седая голова опустилась ещё ниже.
— Тогда мы вынуждены конфисковать ваш телевизор в счёт долга.
Коллектор вытащил бумагу и протянул бабке.
— Вот здесь подпишите, Яна Васильевна.
— Я не Яна Васильевна, — старушка подняла взгляд на Петра. В её глазах разгорался странный зелёный огонёк.
— Так в паспорте же…
— Утрись своей бумажкой, мне Кощейка ещё десяток таких нарисует. Яга Виевна я.
Бабка встала, уронив стул. Фигура её стала расти, поднимаясь под самый потолок. Глаза горели страшным зелёным огнём, клыки уже не стесняясь выпирали из ощеренного рта.
— Ягу ограбить решили, ироды? Ох, я вас!
Мужчины застыли, поражённые ужасом. Даже кричать не получалось. С печи упала заслонка, открывая нутро полное огня.
— Вот я сейчас пообедаю! Покатаюсь, поваляюсь на свежих косточках!
Яга вытащила огромную лопату и подхватила ей Петра.
— Ох, посажу в печь, ох, зажарю молодца!
Перед глазами Ивана всё кружилось, пол раскачивался, низкий потолок грозил упасть сверху. Но мужчина бросился прочь, стукаясь о косяки и то и дело падая.
Он выскочил на крыльцо. Деревни не было, машина исчезла. Дом стоял на поляне, а вокруг шумел тёмный лес. От деревьев, тяжело топая ногами, к избушке шёл костяной человек. Огромный, метра под три ростом, с ржавым тесаком в руке.
— О-хо-хо! Человеченка! Сейчас как полакомлюсь!
Иван бросился обратно. Яга всё никак не могла усадить Петра в печь — тот раскидывал ноги, упирался, жалобно стонал.
— Бабушка, пожалей сиротинушек!
Водитель бросился в ноги к страшной бабке.
— Не по своей воле к тебе пришли! Пожалей детей малых! Не ешь нас, мы невкусные! Мы за тебя кредит отдадим! Вот те крест! Никогда больше сюда не придём!
Яга посмотрела на него и будто чуть уменьшилась.
— Ладно уж, — громыхнул голос, — отпущу на первый раз. Идите!
— Бабушка, там этот, костяной! Тоже съесть хочет.
— На тебе, — Яга протянула Ивану клубок, — за ним пойдёте — целы останетесь.
Ошалевший Пётр с Иваном бросились прочь. С криками бежали через тёмный лес, слыша позади шаги Кощея и хохот. Нашли машину и долго петляли по грунтовкам. И лишь к утру выехали на трассу…
— А точно очухаются? — прихлёбывая чай, спросил сухонький старичок.
— От мухоморов ещё никто не умирал.
Яга усмехнулась и взяла печеньку. Макнула в молоко и долго жевала.
— Кошмаров насмотрятся, и будет с них. Не первый раз так делаю.
Кощеев только покачал головой.
— Ты это, когда в следующий раз в город поедешь? У меня насос сломался.
Яга пожала плечами.
— Вот как свежих мухоморов насушу, так и поеду. А то ведь опять дураков пришлют долги выбивать.
Кощеев методов соседки не одобрял, но отказываться от нового насоса не собирался.
К городу летела по трассе машина. Пётр, забившись в угол на заднем сиденье, тихонько стонал от пережитого ужаса. А Иван, взяв себя в руки, мечтал об одном: скорее попасть домой и закрыться на все замки. Только сначала заехать в офис — оплатить долг страшной старухи. И уволиться, чтобы никогда больше не ездить в затерянные деревни.
Под сиденьем никем не замеченный лежал клубок — маленький комок из серых шерстяных ниток. Он разевал большую зубастую пасть и плотоядно облизывался.
(с) Александр "Котобус" Горбов
Книга "Пятничные рассказявки" синий том
Должок
